О салоне Карамзиных осталось множество воспоминаний от общественных деятелей, литераторов и других гостей дома. Александр Иванович Кошелев, русский публицист и общественный деятель говорил о вечерах Карамзиных как «единственных в Петербурге, где не играли в карты и где говорили по-русски». Граф Владимир Александрович Соллогуб вспоминал: «Здесь... царствовал элемент чисто литературный... Все, что было известного и талантливого в столице, каждый вечер собиралось у Карамзиных; приемы отличались самой радушной простотой; дамы приезжали в самых простых платьях, на мужчинах фраки были цветные, и то потому, что тогда другой одежды не носили». Современники отзывались о Софье Николаевне как о женщине обаятельной, умной и жизнелюбивой. Ф. Ф. Вигель говорил ей: «Не иначе как вы владеете неким притягательным талисманом; из всех знакомых мне женщин вас любят больше всех — а между тем вы многих обижали, одних по необдуманности, других по небрежности. Я не нахожу даже, чтобы вы когда-либо особенно старались быть любезной. И что же? Вам все это прощают; у вас такой взгляд и такая улыбка, перед которыми отступают антипатия и недоброжелательство».
Частым гостем салона был Михаил Юрьевич Лермонтов, который дружил с его хозяйками. 12 апреля 1841 года, перед отправкой на Кавказ, в доме Карамзиных состоялся прощальный вечер поэта. Павел Александрович Висковатый, первый биограф Лермонтова, записал со слов графа В. А. Соллогуба примечательный эпизод, произошедший в тот вечер: после ужина Лермонтов уронил кольцо, которое взял у Софьи Николаевны. Несмотря на все старания гостей, найти его так и не удалось, хотя многие слышали, как оно катилось по паркету. Это сочли дурным предзнаменованием.
Последнее письмо Лермонтова, отправленное из ссылки в Петербург, было адресовано именно Софье Николаевне. В нем он писал: «…Пожелайте мне счастья и легкого ранения, это все, что только можно мне пожелать».
Литературный салон Карамзиных оставался важным центром интеллектуальной жизни Петербурга до конца XIX века. Гости ценили здесь не только беседы на русском языке и отсутствие карточных игр, но и особую атмосферу уважения к искусству и литературе. В этом доме Гоголь читал главы "Мертвых душ", а Жуковский, Вяземский и Тургенев поддерживали молодых поэтов. Как вспоминала А. Ф. Тютчева: "Трудно объяснить, откуда исходило то обаяние, благодаря которому, как только вы переступали порог салона Карамзиных, вы чувствовали себя свободнее и оживленнее, мысли становились смелей, разговор живей и остроумней..."
